Великолепная корпоративная вечеринка - Страница 30

– Итак, что мы имеем? – размышлял вслух Саша. – Потенциальная жертва – Инга Антоновна Сошенко, двадцати шести лет. Руководитель отдела по работе с клиентами. Блондинка с великолепным бюстом, изумительными ногами, премилым носиком, пухлыми губками…

– Саша, не увлекайся!

– Ну, в общем… Характер у девушки, как мы успели заметить, сильный. На окружающих оказывает такое же приятное воздействие, как нервно-паралитический газ.

– Стерва, короче.

– Да. Переходим к потенциальным убийцам. Номер первый. Аркадий Игоревич Лунской, сорок пять лет. Владелец крупного и успешного рекламного агентства «Кенгуру». Властный, деловой мужик, привыкший командовать людьми, ворочать миллионами, хватать с неба звезды.

– Инга была его любовницей?

– История об этом умалчивает. Никто не способен дать внятный ответ. Но все признают, что Лунского и Ингу связывали необычные отношения. Между ними мелькала искра. Что-то у них, наверное, было… Номер второй. Тимур Забродин. Двадцатидевятилетний руководитель юридического отдела. Лощеный самовлюбленный типчик с маникюром и модельной стрижкой. У глупых девиц такие красавчики вызывают восторг, у мужчин – рвотный рефлекс.

– Да ладно тебе. Нормальный парень. Просто с маникюром.

– Нормальный парень с маникюром – это гей, – с глубокой убежденностью сказал Валдаев. – Вот скажи, я нормальный парень?

– Ты классный, – кивнул Здоровякин.

Валдаев вздрогнул. Он не ожидал подобной оценки. Он уже приготовился услышать – «скотина ты порядочная», ну, максимум – «третий сорт – не брак». А тут такие дифирамбы!

– Только раскабанел неимоверно. Пузо вон висит, – добавил Здоровякин.

– Ах ты лягушка парнокопытная! Ну ладно. Короче, есть у меня маникюр?

Илья с сомнением посмотрел на лапы Валдаева. Какой там маникюр! Там, гляди, и пальца можно было недосчитаться, после сегодняшних попыток Валдаева выстрогать весло из бревна!

– Нет, – подтвердил Илья. – Нет у тебя маникюра.

– Вот видишь! – учительским тоном произнес Валдаев. – Вот видишь. Итак, номер третий. Матвей Денисович Силютин, сорок лет. Первый зам, директор по маркетингу. Колоритный мужик! И статью, и голосом – Борис Годунов из одноименной оперы Хренникова.

– Чьей оперы? – не поверил Здоровякин.

– Ну, Тихона Хренникова. А что?

– Нет, серьезно, у него такая фамилия? – заржал Илья.

– Ты дурень! Это ж известный композитор! Столько всего прекрасного сочинил! «Руслан и Людмила», «Лебединое озеро»…

– А-а… «Лебединое озеро» я люблю. Но фамилия, согласись…

– Соглашаюсь. Фамилия звучит как эвфемизм.

– Как что?

– О господи, с каким непроходимым тупицей я связался! – сокрушенно воскликнул Валдаев. – Эвфемизм – замена грубого или непристойного выражения более мягким.

Минуты три Илья молчал. Усиленно превращал фамилию великого композитора, сочинившего, по утверждению Валдаева, «Лебединое озеро», из эвфемизированной в первозданную.

– Лицо попроще сделай, – вздохнул Валдаев. – Итак, Матвей Силютин. Подвергался моральным преследованиям со стороны Инги и жутко ее ненавидел.

– Откуда ты знаешь?

– Агнессочка нашептала на ухо. У Силютина был с Ингой кратковременный роман, а попросту – секс, и с тех пор девица трубит на каждом углу, что механизмом Силютина только муравьиху и удовлетворять.

– В смысле?

– Размерчик маловат.

– Неужели до такой степени?!

– В том-то и проблема, что Силютин не в силах доказать обратное. Не будет же он носиться голым по офису?

– Он и убил, – решил Илья.

– Думаешь?

– Конечно! Разве можно так позорить мужика?

– М-да… Номер четвертый. Агнесса Михайловна Гайдук, сорока шести лет. Руководитель финансового отдела. Соблазнительная, пикантно целлюлитная толстуха. Старовата, конечно. Нормально соображает, только когда дело касается бухгалтерских выкладок. В остальном – простодушна, как самка дикобраза.

– А не слишком ли ты критичен к людям?

– Нет. К Инге Агнесса Михайловна никаких претензий не имела. По крайней мере, так утверждает народная молва. Номер пятый. Софья Андреевна Орешкина, двадцати семи лет. Очаровательная голубоглазая кошечка, подзадержавшаяся в детстве. Или искусно исполняющая роль младенца.

– Милая, – улыбнулся Здоровякин. – И добрая.

– Стоп, машина! – заорал Валдаев. – Не милая и не добрая! Не смей нежно отзываться о девушке, которую зовут иначе, нежели Маша Здоровякина. Четыре года назад я прокололся, подпустив к тебе Настасью. А теперь – не выйдет!

– Да я просто…

– Знаем мы вас, извращенцев! – грохотал на весь берег Валдаев. – Жены мало! Сонечку подавай!

– Да не нужна мне Сонечка!

– А что ты облизываешься?!

– Я… я не облизываюсь! Я, между прочим, целый месяц без секса!

– Опять? – утих Валдаев. – О-о…

Александр посмотрел на друга сочувственно, так, словно у Илюши была последняя стадия рака.

– У вас снова проблемы?

– У нас снова двойня! Если ты, конечно, заметил!

– Не заметить это способен разве что Стиви Уандер. Ладно, прости. Думал, ты подбиваешь клинья к Софье. Давай продолжим. Софья. Из всей компании она единственная по-доброму отзывается об Инге. Полагаю, она испытывает к начальнице сложные чувства – восхищение вперемешку с завистью. Постоянно твердит об американской школе рекламного бизнеса, где Инга овладела невероятными знаниями.

– Инга на самом деле училась в Штатах?

– В Лос-Анджелесе.

– Подумать только.

Илья помрачнел.

– Черт, угораздило нас сюда приплыть! Что-то мне подсказывает, лос-анджелесский диплом Инге больше никогда не пригодится. Как некстати мы здесь появились!